Корифеи петербургской школы художественного перевода: Валентин Стенич (рассказывает Елена Александровна Бугреева, СПбГУ)

Рассказывает к.пед.н., доцент, и.о. зав.кафедрой английского в сфере журналистики и массовых коммуникаций, автор онлайн-курса «Введение в теорию перевода». В статье «Русские дэнди» (2 мая 1918) Блок рассказывал как “первой революционной зимой [...] встретился с каким-то молодым человеком: «Барышня попросила молодого человека прочесть стихи в этой интимной обстановке. Молодой человек, совершенно не жеманясь, стал читать что-то под названием «Танго». Слов там не было, не было и звуков: если бы я не видел лица молодого человека, я не стал бы слушать его стихов, представляющих популярную смесь футуристических восклицаний с символическими шепотами. Но по простому и серьезному лицу читавшего я видел, что ему не надо никакой популярности и что есть, очевидно, десять — двадцать человек, которые ценят и знают его стихи. В нем не было ничего поддельного и кривляющегося, несмотря на то, что все слова стихов, которые он произносил, были поддельные и кривляющиеся». Через страницу Блок продолжает: «Нам с молодым человеком было не по пути, но он пошел провожать меня с тем, чтобы рассказать мне таким же простым и спокойным тоном следующее: — Все мы — дрянь, кость от кости, плоть от плоти буржуазии. Во мне дрогнул ответ, но я промолчал. Он продолжал равнодушно: — Я слишком образован, чтобы не понимать, что так дальше продолжаться не может и что буржуазия будет уничтожена. Но, если осуществится социализм, нам останется только умереть; мы совершенно не приспособлены к тому, чтобы добывать что-нибудь трудом. Все мы — наркоманы, опиисты; женщины наши — нимфоманки. Нас — меньшинство, но мы пока распоряжаемся среди молодежи: мы высмеиваем тех, кто интересуется социализмом, работой, революцией. Мы живем только стихами; в последние пять лет я не пропустил ни одного сборника. Мы знаем всех наизусть — Сологуба, Бальмонта, Игоря Северянина, Маяковского, но все это уже пресно; все это кончено; теперь, кажется, будет мода на Эренбурга. Молодой человек стал читать наизусть десятки стихов современных поэтов. Дул сильный ветер, был мороз, не было ни одного фонаря. Мне было холодно, я ускорил шаги, он также ускорил; на быстром шагу против ветра он все так же ровно читал стихи, ничем друг с другом не связанные, кроме той страшной, опустошающей душу эпохи, в которую они были созданы. – Неужели вас не интересует ничего, кроме стихов? – почти непроизвольно спросил, наконец, я. Молодой человек откликнулся, как эхо: – Нас ничего не интересует, кроме стихов. Ведь мы – пустые, совершенно пустые. Я мог бы ответить ему, что если все они пусты, то не все стихи пусты; но я не мог так ответить, потому что за его словами была несомненная искренность и какая-то своя правда…» В конце этого разговора молодой человек сказал Блоку: « — Вы же ведь и виноваты в том, что мы — такие. – Кто — мы? – Вы, современные поэты. Вы отравляли нас. Мы просили хлеба, а вы нам давали камень. Я не сумел защититься; и не хотел; и… не мог. Мы простились — чужие, как встретились…»