«Как это было...» (разговор с Соломоном Волковым о поездке к Ахматовой в мае 1965)

Группа молодых музыкантов, составлявших струнный квартет, приехали из Ленинграда в Комарово, чтобы исполнить 9-й квартет Шостаковича для одного единственного зрителя. Исайя Берлин и Ахматова. Ахматова и Бродский о музыке __ Волков: «Драматичные судьбы Ахматовой и Шостаковича, тесно связанные с Петербургом, не раз пересекались “на воздушных путях“. Оба они подвергались гонениям, обращались друг к другу в своих произведениях...». Из книги диалогов Волкова с Бродским (которые проходили в 1978-92) Ахматовой посвящены 10 и 11 главы («Вспоминая Ахматову: осень 1981 — зима 1986» и «Перечитывая ахматовские письма: осень 1991»). Нобелиат по литературе Милош: «Это — глубочайшее из сказанного им об Ахматовой и, может быть, самое глубокое из сказанного о творческом процессе кем бы то ни было». Вяч.Вс.Иванов: «Особой удачей книги мне кажутся беседы об Ахматовой». Волков: “В стихах Ахматовой, особенно поздних, музыка часто упоминается: и Бах, и Вивальди, и Шопен. Мне всегда казалось, что Анна Андреевна музыку тонко чувствует. [...] Анне Андреевне принадлежит удивительно тонкое замечание о музыке 11-й симфонии Шостаковича. Об 11-й приходится слышать вещи уничижительные, поскольку автор дал ей название “1905 год“. А Ахматова сказала, что там “песни летят по небу, как черные облака“. Я не могу даже передать, насколько точно это услышано. И в то же время Анна Андреевна не восприняла прелести “еврейского“ вокального цикла Шостаковича. Там она услышала только ужасные с поэтической точки зрения слова. В отношении слов она, конечно, права, но [...] ведь в случае с 11-й симфонией Ахматова услышала за чисто внешней программой подлинное, музыкальное содержание... [...] Шостакович, который был с Ахматовой знаком, дал ее высокий музыкальный “портрет“ в своем вокальном цикле “Шесть стихотворений Цветаевой“ () “Она делала очень проницательные замечания о музыке, причем неожиданные, учитывая время, в которое она жила. Когда я приехал в 14 лет в Ленинград учиться музыке, то попал в окружение сверстников, многие из которых, в отличие от меня, к Шостаковичу относились свысока, считая его музыку отжившей. Когда 13-ю симфонию исполняли, никто из них не пошел. На премьерах его квартетов залы были полупустые, хотя сам Шостакович бывал на этих концертах, можно было пойти хотя бы ради того, чтобы на него глянуть. За пять минут до концерта можно было спокойно билет купить. Это сейчас задним числом все Шостаковичем восторгаются, а мне приходилось его защищать перед сверстниками. Появилась 11-я симфония, многие музыканты кривили носы, а Ахматова сказала, что музыка эта звучит как облака на черном небе. Она поняла это гораздо глубже профессиональных музыковедов“ (). “Ахматову я обожал тогда, обожаю и сейчас. И считаю её Пушкиным XX века“ ( ) “по мере того, как я взрослею, если не сказать старею, те строчки Ахматовой, которые она писала, будучи уже пожилой дамой, и которые я, может быть, недостаточно понимал еще десять лет тому назад, сейчас воспринимаю по-особому. Они резонируют, как будто продолжается ее разговор со мной“ (). См. на 20-й стр. “Симфонию псалмов” Стравинского Волков считает “общей художественной моделью” как для 7-й симфонии Шостаковича, так и для “Реквиема” Ахматовой. Связь опусов Стравинского и Шостаковича критикуется: Парадокс «в том, что “Поэма без героя“ превратилась в символ “серебряного века“ и эпохи перед Первой мировой войной. Эту эпоху мы сейчас рассматриваем, как это ни странно, именно сквозь призму зашифрованной “Поэмы“» () Волков: “создание творческой фигурой своего мифа. Я считаю это одной из центральных проблем культуры вообще. Это один из главных движущих механизмов творчества. Начиная с Пушкина. Ярчайший пример конструирования таких мифов — Маяковский. Есенин. Конечно, особыми такими личностями, всю жизнь конструировавшими свой миф, были Блок и его очень внимательная последовательница Ахматова. И Бродский в свою очередь перенял эту эстафету, глядя на Ахматову, потому что он всегда подчеркивал, что учился у Ахматовой не столько писанию стихов, — их поэтика очень разнится, — а именно жизнестроению. Она это ценила, если вы вспомните ее знаменитую ремарку: «Какую биографию делают нашему рыжему». Она как раз оценивала его траекторию и, в частности, его знаменитый поединок с властью именно как жизнестроительство. И подчеркивала, что процесс идет с двух сторон. Этим занимаются и герой, и его противники, которые помогают строить героическую биографию“ (