«Соревнование без победителей: Борис Пастернак и Анна Ахматова». Лектор Иванова Наталья Борисовна

Лектор: автор книг о Пастернаке, доктор филол.наук Н.Б.Иванова. “Они могли в чем-то расходиться, что-то не понимать друг в друге, но раз заданная мера душевной ответственности, которая выразилась в этих стихах Пастернака [«Анне Ахматовой»] и в более позднем ахматовском стихотворении “Поэт“, всегда озаряла эти отношения. Примечательно, что эти стихи Пастернака (“Красная новь“, 1929, № 5) — едва ли не последние обращенные к Ахматовой восторженные стихи, которые смогли появиться в советской печати до времени “оттепели“ () Пастернак: “…Преобладанье грозовых начал в атмосфере века сообщило ее творчеству налет гражданской значительности. Эта патриотическая нота, особенно дорогая сейчас, выделяется у Ахматовой совершенным отсутствием напыщенности и напряжения. Вера в родное небо и верность родной земле прорываются у нее сами собой с естественностью природной походки… Наряду с нотою национальной гордости, отличительной чертой Ахматовой мы назовем художественный реализм, как главное и постоянное ее отличье. Эротической абстракции, в которую часто вырождается условно-живое «ты» большинства стихотворных излияний, Ахматова противопоставила голос чувства в значении действительной интриги. Эту откровенность в обращении к жизни она разделяла с Блоком, едва еще тогда складывавшемся Маяковским, шедшим на сцене Ибсеном и Чеховым, Гамсуном и Горьким, с интересом к значащим очевидностям и сильным людям. Это придавало «Вечеру» и «Четкам», первым книгам Ахматовой, оригинальный драматизм и повествовательную свежесть прозы… Именно они глубже всего врезались в память читателей и по преимуществу создали имя лирике Ахматовой. Когда-то они оказали огромное влиянье на манеру чувствования, не говоря уже о литературной школе своего времени…“ (из статьи «Избранное» Анны Ахматовой». 1943) Исайя Берлин: «сознание того, что каждый из них жив и продолжает работать, было для них источником безмерного утешения. Они могли критиковать друг друга, но не позволяли этого никому другому».