Лотман: “Изоляция неизбежно связана с отсталостью“ (открытие границ при Петре, их закрытие при Павле и Николае I) 1988

Лекция полностью: ___ О.Седакова о Лотмане: «он ставил перед всеми, кто его слушал, этические вопросы. И слушатели его всегда понимали, что речь идет не только о трактовке “Капитанской дочки“, но и о них самих. Мне кажется, что его центральной мыслью было достоинство человека. При том, что в окружающей (тогда еще советской) жизни тебе то и дело внушали: ты ничего не стоишь, кто ты такой?». Неформальный лидер тартуско-московской школы, “ведущий пушкинист, превратился в одного из самых известных ученых страны, а в 1980-х, с выходом на телеэкраны цикла передач «Беседы о русской культуре», он и вовсе стал суперзвездой от науки, известной далеко за пределами академических кругов. Всю жизнь Лотман писал и получал огромное количество писем. Часть из них — его переписка с ближайшими родственниками, друзьями и коллегами — опубликованы в нескольких объемных томах, первый из которых вышел еще в 1997 году; работа над эпистолярным архивом исследователя продолжается“ “Лотману принадлежит самый известный монографический комментарий к «Евгению Онегину» (Л., 1980). Эта книга состоит из двух взаимодополняющих частей. Первая — «Очерк дворянского быта онегинской поры» — изложение норм и правил, регулировавших мировоззрение и бытовое поведение дворянина пушкинского времени. Вторая часть — собственно поглавный и построфный комментарий. Помимо объяснения устаревших слов и реалий, Лотман уделяет внимание разнообразным литературным цитатам, которыми пронизан роман, а также истолковывает поведение героев, обнаруживая в их словах и действиях драматическое столкновение точек зрения и поведенческих норм. Ещё одно достижение его пушкинистики — книга «Александр Сергеевич Пушкин: Биография писателя» (1981), цель которой — концептуализация «творческой личности как сложного сочетания социопсихологических механизмов». В течение всей жизни Пушкин был включён «в три специфические ситуации: 1) поэт и литература; 2) поэт и политическая жизнь; 3) поэт и мир ежедневного быта». Ни одна из них не обладает абсолютным приоритетом, «и лишь из их совокупности возникает подлинное лицо Пушкина в жизни». Прослеживая пушкинскую эволюцию по этим трём линиям, мы наблюдаем постепенное превращение поэта-аристократа и либертена, практикующего этическое, политическое и религиозное вольномыслие, в профессионального литератора и журналиста, просвещённого консерватора, семьянина и домостроителя. В безвыходной ситуации, угрожающей его жизненному проекту, Пушкин выбирает дуэль и погибает. Биограф делает существенную оговорку: «Неправильно представлять себе «строительство личности» как сухо рациональный процесс: как и в искусстве, здесь задуманный план соседствует с интуитивными находками и мгновенными озарениями, подсказывающими решение. Вместе это образует ту смесь сознательного и бессознательного, которая характерна для всякого творчества»“. «В телебеседах Лотмана неоспоримо лидируют два мотива — интеллигентность и гуманитарность. Разворачивая знаменитую формулу интеллигентности из письма Чехова, Лотман описывает ее и с противоположного интеллигентности полюса — хамства. Наверное, у нас нет лучшей теории хамства, чем лотмановская. Идеализированное лакейство, ужасное неуважение к себе, выпадение из культурной традиции, психология униженного человека, опасность серой жизни. (“Корень хамства в скуке, считал Горький. А скука порождается неодаренностью. Человек живет серой жизнью“). [...] Единственным лекарством от хамства, вакциной и противоядием, он считал интеллигентность. Упорство в снисходительности, мягкости, вежливости, уступчивости, сострадательности как средство против “зла обычного, каждодневного“. Он показывал лежащую в основе хамства психологию ущербности. И опять приглашал вернуться к лекарству интеллигентности — с обязательной внутренней свободой человека и бесспорным уважением самого себя. (“И нас они науке первой учат / чтить самого себя“). Кажется, введи постулаты его бесед в билеты экзаменов в старших классах или на первых курсах, и что-то изменится на улицах. Во времена лидерства точных наук и стремительно развивающихся на их основе технологий, Лотман продолжает давать нам еще один необходимейший урок — важности наук неточных - искусства и художественного творчества. “Наука и искусство — два глаза человеческой культуры“, — скажет он, подчеркнуто предупреждая об опасности недооценивать “второй глаз“ — искусство. Искусство — не забава, не учебная книга, не практикум по морали, не имитация жизни, не средство избежать скуки, не сахар в горьком лекарстве истины, не помощник, не слуга и не учитель, не “летом вкусный лимонад“ (по словам Державина). Вспоминая пригожинскую теорию непредсказуемости, он наделяет искусство, позволяющее человеку жить “второй жизнью“, исследовать историю неслучившегося, переживать непережитое, спасительным свойством. Возможностью положить руку на руль неизвестно куда и с огромной скоростью летящего человечества» (