Пузатый чайник, или история с рафинадом Стихи Вячеслава Дубровина-Прошутинского,Музыка Шамиля Джанбидаева, Исполняет НаталИя

Стихи Вячеслав Петрович Дубровин (Прошутинский) Музыка Заслуженный артист КЧР Народный артист Республики Осетия Шамиль Мухаджирович Джанбидаев Исполнение и монтаж ролика НаталИя Ежкова Пузатый чайник, или История с рафинадом Пузатый чайник - мой дружок с военных детских лет. Как крепко память бережет все то, чего уж нет. Я и сейчас, когда пью чай за завтраком, в обед, Вдруг вспоминаю невзначай морковный чай тех лет. Я вспоминаю город Томск. Четвертый год войны. В чьих пальцах траурный листок? Чьи брови сведены? И ни слезиночки в глазах. Лишь скул бугристый ход. Жизнь не спустил на тормозах войны четвертый год. У мамы на плечах медпункт. И беленький халат. И я, мальчонка-шалопут. И город Ленинград, Где муж ее, а мой отец у Пулковских высот Кольцо блокады как венец несет который год. Барак наш прямо у ворот стоит - у заводских. И шпалы гонит наш завод, на Запад гонит их. Он гонит, гонит их туда, где фронт, где немцев бьют. Мы с мамой ждем-пождем, когда победный наш салют… Но тише! Слышу скрип дверей барака, стук подков. Я под кровать свою скорей протиснуться готов. И, одеяло приспустив почти до пола, я лежу, рукой глаза прикрыв, дыханье затая. Вот, заворчав, открылась дверь. В медпункте пациент! Я затаился, словно зверь в предсмертный свой момент. Вот шаг. Второй. Все ближе он, знакомый стук подков. Я словно вижу страшный сон, я умереть готов. Вот чья-то страшная ладонь у лика моего. Меня не тронь! Меня не тронь! Я к стенке от него… Мальчонка в ужасе дрожал. Он умереть был рад. Но страшный гость в руке держал всего лишь рафинад. Четыре беленьких куска - он, пленный, свой паек Для фрау-докторши сынка заботливо сберег. Заметив, что контакта нет к нему у малыша, Он от кровати в кабинет проходит не спеша. Прошло, быть может, пять минут, а может и не пять, Когда пацан посмел вздохнуть, покинувши кровать. В конце барака стук подков на выходе угас. Мальчонка вновь шалить готов - как много жизни в нас! Он к маме в кабинет вбежал… И там остолбенел. На блюдце рафинад лежал, кусочками белел. А мама, опустив глаза, салфетку мнет в комок, Не зная, как ему сказать, чтобы понять он смог. Сказать, что Курт признался ей, что он для нас не враг. Что он в Германии своей входил в союз «Спартак». Что Гитлер гнал их на убой, мозги запудрив им. И шли, оставив за собой пожарищ черный дым. Да, перед нами их вина - ее не отмолить. Скорей бы кончилась война. Как хочется дожить. А маме только двадцать три. Жена или вдова? Скорей бы почту принесли - ее уж нет дня два. - С такой занозой Курт пришел - и острой, и большой. Понятно, повод лишь нашел. К тебе он всей душой… Слеза по маминой щеке росинкой протекла. А я припал к ее руке, забыв про все дела. А после, зимним вечерком, мы три часа подряд С пузатым чайником–дружком громили… рафинад. И с ним морковный чай для нас был сладкое ситро. Мы сводки ждали каждый час от Совинформбюро. Стекала светлая слеза с любимого лица. Молилась мама молча за… за моего отца. И он вернулся к нам живой, хоть ранен был не раз. Он в детский сад вбежал за мной, взорвав наш тихий час. А я ни капельки не спал. Как будто знал птенец… В дверях распахнутых стоял, весь в орденах, отец! ------------------------------------- Моих волос седой лужок. Прошедшие года. Пузатый чайник - мой дружок со мною навсегда.