Johnny Depp Speaks Humbly About His Fame As An Artist Gives An Emotional Tribute To Jeff Beck

Журналист: Думаю, в этом фильме поднимается множество важных тем. Мы видим его борьбу, а также большое количество недооцененных талантов. Возможно, можно сказать, что вы сами являетесь художником, чей талант был признан, по крайней мере, в определенной степени. Чувствуете ли вы себя привилегированным, учитывая, что далеко не всем художникам, будь то в кино, в искусстве или литературе, удается получить признание при жизни? Джонни: Да, конечно. Есть много художников, которые получают признание при жизни. Но я бы сказал, что первый вопрос, который они должны себе задать, — являются ли они настоящими художниками, и что это для них значит. Потому что я, как ни подхожу к тому, что делаю, не могу назвать себя полноценным художником. Я не смог бы назвать себя художником — это решать другим. Но ты подходишь к работе с душой, умом, с деликатностью, с широкими мазками и с возможностями, которые есть у художника. Что касается актерского мастерства, то лучшее актерство, на мой взгляд, — это поведение. Актерство — это поведение и реакция, конечно, в рамках образа, который ты представляешь. И тот факт, что я смог наблюдать за Риккардо Антонио и всей этой невероятной командой, включая Аль Пачино, для меня был чем-то невероятным, за гранью мечты. И, конечно, я невероятно горд тем, что именно Аль попросил меня снять этот фильм. Я до сих пор не понимаю, откуда это взялось, но я сказал «да». Ведь, согласитесь, нельзя сказать «нет» Пачино. Журналист: Нам пора завершать, но я хотел бы быстро спросить о Джеффе Беке. Расскажите о посвящении фильма вашему другу — почему это было важно для вас? Джонни: О, Боже... Джефф... Это такое ужасное чувство, когда о нем приходится говорить в прошедшем времени. Джефф *был*... Джефф *есть* и всегда останется моим лучшим другом. Мы встретились довольно поздно в жизни, но те годы, что мы провели вместе, были непрерывным общением — будь то в его доме в Великобритании, где бы мы ни находились, или в турне. Джефф был моим лучшим другом и человеком, рядом с которым ты неизменно ощущал, насколько он тебя любит, и сам понимал, насколько ты любишь его. Это чувство безгранично. Джефф и я были словно гигантские дети. Когда я сказал ему, что собираюсь снимать фильм о Модильяни, он удивился: «Что? Ты собираешься снимать фильм о Модильяни?» — «Да, думаю, я собираюсь стать режиссером этого фильма», — ответил я. Он спросил: «Как ты это сделаешь, приятель?» И я сам не знал, как. Но его это поразило, потому что с ним я всегда оставался как бы ребенком, мы были этими гигантскими малышами. Джефф был настоящим художником, хотя он бы никогда себя так не назвал. Но он был художником во всех смыслах этого слова. Поэтому посвятить этот фильм великому художнику было для меня необходимым. Это мой способ поблагодарить его.