Один который не стрелял. Посвящается Владимиру Высоцкому

Стихи: Алексей Сенецкий Музыка и исполнение: Павел Чумаков Багровая Луна. И волки цепенеют. Надрывный голос вновь звучит в моем мозгу. И снова вечный ритм вонзается мне в шею, Оседлывая пульс, как лошадь на бегу. Тебе всего за сорок, мне – почти пятнадцать, Мгновение – и мне уже за пятьдесят. Игла стрелой вонзилась – в седле не удержаться, И кони без тебя летят, летят, летят… Теперь ты рядом с тем, в кого едва ли верил, Идешь, не торопясь, по лунному пути. Твой тезка – небоскреб распахивает двери, Как будто в светлый Храм, он всех зовет войти. Слепят, как Образа, сияющие окна, И небеса, что рядом, отразились в них. Вибрируют, как струны, нервные волокна, И, как на Алтаре, лежит последний Стих. И словно ты поешь о синеглазом парне, Чей самолет, пылая, нам мира пожелал, Над кем, подобно ивам, склонили ветви пальмы, Когда под стоны пуль срабатывал запал. Поешь о том, что веришь – веришь в человека, В которого теперь едва ли верит Бог, И просишь нам отмерить еще чуть-чуть от века, Чтоб этот мир немного измениться смог… Но быть или не быть – за всех давно решила, И в каждого из нас прицелилась она, Навеки на свой лад планету закружила Холодная, голодная, кровавая война. Убить иль не убить – такой всегда был выбор, Бог молвил: «Не убий!», а ненависть: «Убей!», И люди превращались из тех, кем быть могли бы, – В героев, победителей, злодеев, палачей. И уносились в небо крики да молитвы, Но им всегда ответом тишина была, И был, как оправдание пред Богом после битвы, Обычай возвращать убитые тела. Так, быть или не быть тому, кто на прицеле? И дрогнула тогда у Пушкина рука, И Лермонтов отправил пулю на дуэли, А вместе с нею душу, к Богу в облака. И целятся в веках друг в друга поколенья, И от свинца земной шар тяжелее стал! Но этот мир от Бога получил прощенье За то, что был один, который не стрелял.