Интервью каналу Рабкор: почему у либералов-эмигрантов нет политического будущего

Вопрос о политической роли, политической субъектности тех либеральных релокантов, которые оказались в эмиграции после начала войны, действительно важный. Более того, в самой среде либеральных эмигрантов он возникает как в семантическом плане, то есть в плане поиска наиболее точного наименования, и наиболее проницательные сомневаются в применимости к ним термина оппозиция, политическая оппозиция. Не редко возникает и недоумение по поводу странной политической пассивности либеральных эмигрантов, в частности причине, по которой за более чем два с половиной года эмиграции не было ни одной попытки создать политическую партию или движение, а так одни антивоенные, а точнее проукраинские и антипутинские конференции и форумы, с обсуждением срока неизбежного падения путинского режима и уверенности, что этот режим рухнет только после поражения в войне. Но, конечно, практически полное отсутствие стремлений сформировать какую-то политическую силу, способную обратиться не к своей эмигрантской среде, а поверх границ, поверх барьеров к потенциальному избирателю внутри России, симптоматично. Потому что любой политик – это такая говорящая аннотация. То есть он говорит о той или иной частности, мы все говорим о частностях, но постоянно подразумевает символически расширяемое целое, на которое он намекает, если не обращается напрямую, реферирует, очерчивает границы. Ведь политик, формулируя позицию, одновременно мобилизует не просто какую-то свою аудиторию, а реальную или подразумеваемую аудиторию, сообщество избирателей, которые узнают – и здесь никакие границы не помеха – свои интересы в политической формулировке, и уже самостоятельно рекрутируются под политическим зонтиком привлекательного предложения. Но казус состоит в том, что у либеральных релокантов нет никакого предложения, которое бы неизвестное по очертаниям облако избирателей, ощутило как пароль узнавания, как магнит, их притягивающий, позволяющий узнавать своих по тому или иному политическому признаку. И по очень простой откровенной причине простоты механизма политической аккумуляции, способной на привлечение массовой аудитории. Предельно упрощая можно сказать, кто политическое предложение, способное сегодня, хотя, впрочем, и вчера привлечь под свои словесные знамена сторонников в массовом масштабе, конституируется в два по сути дела варианта. И это не совсем правые и левые, хотя их принято именовать именно так, будто политические предложения это две руки одного тела. Или две прямые, не обязательно параллельные, точно пересекающиеся, хотя точки или плоскость пересечения представляют особой интерес, а такие кривые, прихотливо расположенные в политическом пространстве. И куда точнее их различать не как руки, а как координаты – вертикаль и горизонталь. Горизонталь – это социально ориентированные идеи и движения, по принципу горизонтальной ориентации, предполагающие принципиальное если не равенство, то схожесть внутри таких определений как социальная справедливость, солидарность, интересы. Без унификации, а напротив с разделением на кластеры, области, классы, имеющие разные, конечно, цели и интересы, но обретающие себя в рамках одного – не плоскости, конечно, но пространства, величиной с человеческих рост. В то время как как вертикаль, вертикально ориентированная политическая сила как бы соединяет верх и низ, того, что именуется богом, хотя бог здесь очень часто просто вата, забивающие пустоты, некие вневременные ценности и их получателя, потребителя, очень часто лишенного индивидуальности, теряющего себе в том, что именуется кровь и почва, MAGA, Make America Great again, и подобные характерные обобщения. Полностью читать на сайте: