День с Амоном Сулеймановым, июль 2017 года.

В июле 2017 года мы вместе с Амоном Сулеймановым ездили несколько дней по его любимым окрестностям. Амон – человек, которого многие, очень многие продолжают помнить и любить. Такое редко случается. Ведь чаще всего мы и живых-то – исчезнувших из соцсетей по каким-то причинам (то ли умер, то ли просто ушел, то ли забанен или не появляется в ленте, потому что алгоритм так решил) – забываем буквально через пару секунд. И не вспоминаем вовсе много-много месяцев. А Амон продолжает быть здесь. Для меня он жив, это совершенно ясно, а я не обо всех своих друзьях и родных даже могу так сказать… Мы ехали. Вы сейчас увидите дорогу. Вы будете ехать вместе с нами. Амон – далеко не тот человек, который будет важно молчать на пассажирском сиденье. Нет. А еще он – именно тот человек, которого я бы с удовольствием сейчас взяла в путешествие. И пусть бы непрерывно говорил и говорил. Амон – далеко не прост. Это мощнейший филолог и литературовед. Он много лет преподавал литературу и литературоведение в Самарканде. Он всю жизнь, за исключением последних лет своих, был слышащим, как мы с вами. Но однажды, когда летел в самолете в Германию, по приглашению, на какое-то крупное событие, он напрочь простудил ухо. Уже при посадке ему стало ясно, что дело неладно. Уже в Германии пришлось обратиться к врачам. Ему прописали антибиотики, от которых стало еще хуже. И слух исчез совершенно. Месяцы или даже год он пролежал лицом к стене. Потом поднялся. Пришел в общество глухих. Стал рассказывать им, как он говорит, «о всякой всячине…». Вел семинары, лекции. Занимался с детьми. Так и пришел в себя. У него была онкология. Но один священник, которому Амон очень верил, ему сказал: «Не волнуйся. От рака ты не умрешь». Так и вышло. Амон вел кружки кройки и шиться кукол, игрушек (да-да, так, я высылала ему из Москвы коробки с тканями, и он писал в ответ: «Оля, спасбо громадное. Сижу, перебираю богатство…!»), шил сам и учил шить всех, кто пожелает, делал с ними разные поделки. Зимой нужно было почему-то сорваться из больницы, где проходил терапию, и бежать в свой ДК, чтобы опять заниматся с детьми. Мороз. Без шапки. Ослаблен. Беготня. Менингит. Он проводил экскурсии по Бежецку. Для всех, кто приедет в гости. И для меня одной (мы вместе с Димой – другом Амона – а теперь и моим ближайшим другом ходили втроем только) он рассказывал. На меня одну он убил, в общем, целые сутки по городу, потом еще два дня на выездах. Его рассказы никто не сможет повторить. Это были такие подробности… «Пойдемте! Сейчас вы ахнете!» «Смотрите, Оля! Вот фрески. И даже картины целые. Они сохранились на стенах этого храма… Вот, бежечане собираются на берегу…» И уже в другом храме, в Княжево, полуразрушенном (задумался, глядит наверх, на сцену распятия…): «Распни его! Распни его…». Как он хорошо всё ЗНАЛ! Как чиста и глубока была его душа… Остальное вы услышите… Он рассказывает о значении смысла слова, воздействия слова и смысла эмоциональной памяти в поэзии. Он говорит о Гаспарове, о Левидове, читает наизусть Цветаеву, потрясающую поэтессу из Твери Галину Безрукову (на 00:27:30 начало рассказа о ней и чтение стихов ее с 00:35:00, послушайте! ), Алексея Решетова (на 01:09:00, послушайте! – Амон: «Он как Высоцкий, но без разухабистости. Мечтаю о трехтомнике Решетова»). Он много говорит о себе, о том, почему остался здесь, в Тверской области, о том, что его потрясло, о природе и о том, что сейчас делается, что ждет людей. Некоторые фрагменты мне пришлось вырезать. Нелицеприятно. И я не стала разбивать запись, не стала акцентировать, где и что, расставлять все эти таймкоды. Пока не стала. Может, потом и расставлю. Мне сейчас кажется, что эти два часа так и нужно ехать вмете с нами и вам, и слушать его. Пусть он говорит. Как раньше. Как тогда. Очень я рада, что сохранила эту запись с видеорегистратора. Чтобы лучше понять и узнать Амона, – предлагаю посмотреть фильм о нем: Предлагаю прочитать еще мое о нем: Если говорить о том, что и кто мне будет помниться до конца дней, – это Амон и тот июль 2017 года. И последнее. Я оставила на этой записи и Бежецк, и дороги, и всю обстановку. Амон присоединится к нам чуточку позднее. А пока мы едем к нему в поселок Сельмаш. Конечно, подрезала, примерно полчаса ушло в корзину, там не очень интересно. Бежецк, дороги эти жуткие. Это все мы. Это все наше. Это все так и останется… Даже если переменилось немного сейчас. Ненадолго. В общем, будьте все здоровы, и я бы предложила посмотреть.