IV. Показать бы тебе, насмешнице... (1938) 8-е из симфонии Дашкевича “Реквием“ на стихи Ахматовой (1988) запись 1989г.

“фантасмагорический диптих: на одной картине царскосельская веселая грешница — на другой она же, через 20 лет, в новогодней тюремной очереди. С этого столкновения прошлого и будущего, объединенных одним поэтическим телом, и начинается стихотворение. Пересечение реальностей, у которых место одно, а времена разделены световыми годами, готовит сцену для будущей гофманианы. О судьбе героини сказано с той протяжной открытостью, которую сообщает ахматовской лирике русская песня, пропущенная через некрасовские анапесты (дольник тут максимально приближен к анапесту). После строки: Неповинных жизней кончается... — автор замолкает. Голос прерывается, слово уходит в тень. Говорят молчание, тишина, молитва: вечная память невинно убиенным“ () Ахматова: «В мае 1937 Мандельштамы вернулись {из воронежской ссылки} [...] Осип был уже больным, много лежал. Прочел мне все свои новые стихи, но переписывать не давал никому. Уже год как, всё нарастая, вокруг бушевал террор. Одна из двух комнат Мандельштамов была занята человеком, который писал на них ложные доносы, и скоро им стало нельзя даже показываться в этой квартире». Н.Мандельштам: «Первым гостем у нас была Анна Андреевна. Она пришла в первый день нашего приезда утром. Свой приезд в Москву она приурочила к нашему возвращению. {Мандельштам} бегал взад и вперед и читал стихи. Он отчитывался во второй и третьей Воронежских тетрадях. Обычай отчитываться друг перед другом в каждой написанной строчке установился у них с ранней юности. В тот день Анна Андреевна прочла впервые обращенные к {Мандельштаму} стихи про Воронеж». 28 октября арест Пильняка. В марте 1938 Гумилев арестован как «руководящий участник» «контррев. межвузовской молодежной организации». Ахматова: «Начало тюремных очередей». А.Я.Разумов: «Задача следствия состояла в том, чтоб получить признание в намерении совершать терр.акты – по наущению матери, за расстрелянного отца. Использовались обычные методы: пугали, путали, заставляли не мытьем так битьем подписать заранее заготовленный протокол допроса». Ахматова: «Второй раз его {Мандельштама} арестовали 2 мая 1938 г. в нервном санатории ...мой сын сидел на Шпалерной уже 2 месяца (с 10 марта). О пытках все говорили громко». Э.Герштейн: «вместе бросали в печь Левины письма и стихи. Анна Андреевна опасалась, что ко мне придут с обыском, а “они” не долны были иметь в своем распоряжении ни одного лишнего слова, хотя бы самого невинного содержания». Н.Мандельштам: «Опять переполненные залы, одичалые люди на мешках, разворошенный человеческий муравейник — последствия раскулачивания. “Теперь только так и будет”, — сказала А.А.» Разумов: «Суд приговорил Гумилева к лишению свободы с содержанием в лагерях сроком на 10 лет, с поражением прав сроком на 4 года и конфискацией имущества. Видно, что приговор составлен заранее и его формулировки вряд ли претерпели изменение Будто не было ни отказа подсудимых от фальсифицированных протоколов допросов, ни длившегося почти 3 часа бесплодного судебного следствия». В октябре прокурор потребовал Гумилёву смертной казни () “Особо масштабные репрессии развернулись в 1937–38 на основании решений пленума ЦК (февраль – март 1937) [...] ...жертвами сталинских репрессий стали более 10 млн человек (точные данные отсутствуют). Только по обвинению в «контрреволюционной деятельности и других тяжких преступлениях против государства» в 1921–53 арестованы ок. 4 млн, из них 800 тыс. приговорены к высшей мере наказания и казнены, ок. 600 тыс. умерли в заключении“ (). “Дом был проклят, и проклято дело, Тщетно песня звенела нежней, И глаза я поднять не посмела Перед страшной судьбою своей. Осквернили пречистое слово, Растоптали священный глагол, Чтоб с сиделками тридцать седьмого Мыла я окровавленный пол. Разлучили с единственным сыном, В казематах пытали друзей, Окружили невидимым тыном Крепко слаженной слежки своей. Наградили меня немотою, На весь мир окаянно кляня, Окормили меня клеветою, Опоили отравой меня. И, до самого края доведши, Почему-то оставили там. Любо мне, городской сумасшедшей, По предсмертным бродить площадям“ (из стихотворения 1959г) В 1987 поэма издана в СССР. Запись и первое исполнение симфонии Дашкевича состоялись в 1989-м, когда отмечалось 100-летие со дня рождения Ахматовой: Запись: Репортаж: Поэму декламирует актёр Театра Камбуровой: Декламация и комментарий поэмы: История текста: Широкий контекст: