В горы за духом вольности и свободы! Путешествие Пушкина во Владикавказ

ДАРЬЯ ПАТРИНА, корреспондент: В мае 1829 года Пушкин въехал в крепость Владикавказ. Терек тогда, говорят, был полноводнее и шумел громче, а Пушкин еще не был великим . Зато сегодня фактом его пребывания здесь гордятся и сообщают об этом всем. Если первая поездка на Кавказ в 1820-м году для юного поэта была чистой случайностью – его взяли с собой Раевские, то второе путешествие – в 1829-м – осознанное зрелое решение. К романтическому восхищению заснеженными вершинами и бурными реками добавились интерес к политике и к культуре кавказских народов. Кстати, официальное разрешение на эту поездку от Николая Первого Пушкин получил только в Тифлисе, то есть во Владикавказ он прибыл фактически «нелегалом». ЛИЛИЯ ГАЛАЗОВА, заместитель директора Северо-Кавказского филиала Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина: Пушкин въезжал во Владикавказ в конце мая, было прохладно. Так и въехал с поднятыми плечами, с надвинутой на глаза шляпой. На следующий день он отправляется с прогулкой по крепости Владикавказ и становится свидетелем осетинских похорон. И на следующий день выехал в Дарьяльское ущелье. Визит продолжительностью в полтора дня и минимум сохранившихся документальных свидетельств… Владикавказская «пушкиниана» обречена «работать» на территории мифа. В юбилейный год в Северо-Кавказском филиале Пушкинского музея «Лето с Пушкиным» – три подряд выставочных проекта и один фантазийнее другого. Тон задал Леонид Тишков серией рисунков для книги «Шляпа Пушкина, или Как Александр Сергеевич во Владикавказе бывал». Реальность и вымысел переплетены прихотливой волей художника. ЛИЛИЯ ГАЛАЗОВА, заместитель директора Северо-Кавказского филиала Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина: Здесь возникают такие персонажи - Мацуо Басё, Байрон, Коста Хетагуров, осетинский поэт. Встретиться они, конечно, не могли, они жили в разное время, история их развела, но в этой книжке они встречаются. Подростковая арт-резиденция прошла в том же духе. Ее провела Катя Гущина, иллюстратор комикса об Андрее Сахарове и автор графического романа о слезах Льва Толстого. Детей сначала вооружили фактами, а потом – дали им полную творческую свободу. Что там десятилетия - здесь уже перепутались века, и образ Пушкина, можно сказать, за бакенбарды, уверенно втянули в современность. ЛИЛИЯ ГАЛАЗОВА, заместитель директора Северо-Кавказского филиала Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина: Это была любовь к Пушкину и Кате Гущиной. Дети пытались писать стихи, представляли Пушкина в современном Владикавказе. «Вечный Пушкин. Мифы сестер Арендт». Много лет назад эта история началась с художественного жеста Наталии и Марии Арендт – они отправили посылку в прошлое. Дело в том, что их прапрапрадедушка Андрей Федорович Арендт был лечащим врачом Александра Сергеевича, и был в числе тех, кто оказывал помощь раненому Пушкину. Тогда еще медицина не знала ни антисептиков, ни наркоза, ни антибиотиков. Поэта не спасли. И вот Наталия и Мария собрали для своих предков «Ценную бандероль» - аппликацию с вышитыми скляночками, в которых – порошок пенициллина. Так, они подарили Пушкину вторую жизнь, которую поэт проживает в их воображении: много чудит, толкует сны, становится родоначальником «китча» в русской литературе. И как ни странно, этот миф вызывает не меньше нежности, чем привычный миф о поэте… ЛИЛИЯ ГАЛАЗОВА, заместитель директора Северо-Кавказского филиала Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина: Эта история вышивается. Они используют старинные нитки и ткани. Конечно, этот проект – такая фантасмагория, такая игра, фантазия на тему Пушкина и его творчества… В горы за духом вольности и свободы! Вдалеке от столиц придуманные столичными авторами проекты вырываются из атмосферы рафинированной салонности. Как Пушкин когда-то вырывался из Петербурга: на Кавказ или по Пугачевским местам. И, пожалуй, из имен всех русских классиков только его имя может появиться вот так: большими буквами над бурной рекой... «Здесь был Пушкин». Новая искренность - поверх пост-иронии.