Иван Кучин - Служили два бойца

Я отслужил своё ещё до воскресенья, Но вот опять кручу баранку и грущу. За мой характер ротный сделал исключенье, Сказал: «Домой тебя последним отпущу!» И вот мы едем: я да салобон-напарник — Куда копытом конь, туда и рак с клешнёй. Он, курва, фары мыл — прикладом снёс подфарник, Ну и огрёбся. Вон, сидит теперь, смурной. А в автобате служили два бойца, Чужую землю распахали в два конца. А по дороге шёл старик, бородку гладя, Катил тележку, а что в ней — узнай, поди. Открыл я дверь: «Куда ты, дядя, на ночь глядя?!..» Он не ответил и растаял позади. Скрипят протекторы, в канистре плещет брага. Но я не пью, открою крышку — подышу. Дыши и ты, да привыкай к войне, салага! Если успею — по уставу пропишу. А в автобате служили два бойца, Чужую землю распахали в два конца. И вот засада! Поперёк пути коряга… Мы на ладони! Наши шансы не равны! Салаге справа — до обочины два шага, А мне же слева, как до дембельской весны!.. Мы залегли, пока тушили фары пули, Спускали скаты, отрывали номера… Когда попали в бак, как в душу штык воткнули: Зилок взорвётся, а в ём браги полведра! А в автобате служили два бойца, Чужую землю распахали в два конца. Я молодому навертел два фунта лиха — Сорвал досаду, что пустой вернусь в отряд. А он затрясся и, как псих, ответил психу: — Пошёл ты в зад! — и передёрнул автомат. Поднялся он во весь свой рост, скрипя зубами, Худой и бледный, перетянутый ремнём, И покрошил ночное небо трассерами, Пока не захлебнулся ствол пустым рожком. Запахло смертью. Этот запах остро, горько Ударил в нос — его я чую загодя. — В твою салажью мать!.. — успел я крикнуть только, За сапоги его — и дёрнул на себя. Стащил с дороги прочь — в колючки да бурьяны, Потом — к зелёнке, пригибаясь головой. И высекали пули из земли фонтаны, Под чей-то хохот нас кормя землёю той. А в автобате служили два бойца, Чужую землю распахали в два конца. Блокпост был рядом, и на шум пришла подмога. Из бэтээра залп — и всё, и тишина. Толкнул салагу я: — Живой? Ну, слава Богу.. А я вот нет, я труп, без браги мне хана! Догнал старик нас — тот, что шёл, бородку гладя. В тележке дети — брат сестру к себе прижал… Я говорю: «Куда ты, дядя, на ночь глядя?..» Он посмотрел на нас и хмуро промолчал.