Moscow Music Peace Festival

Назад в Лужники: как Москва в 1989-м дала миру рок, а теперь даёт «Френдзону» и дрон-шоу Обзор от трубконосного питерского музыканта-культуролога (наша новая рубрика #Петербуржец_с_трубкой) Помните ли вы, граждане, как в августе 1989 года в Лужниках случилось нечто? Нет, не спаренный матч «Спартак – Торпедо». А Moscow Music Peace Festival — двухдневный рок‑шабаш, где на одной сцене дрожали джинсы Motley Crue, хрипел Ozzy Osbourne, и даже Scorpions играли Wind of Change, хотя сам ветер был не в теме происходящего. Это был фестиваль, где русский звукореж без имени в титрах впервые нажал кнопку «гейн» на Marshall, и всё это пошло в эфир MTV, детка. СССР впервые нажал на distortion Год был 1989-й, и СССР не то чтобы расцветал, он уже жестко начинал трещать по рок-н-роллу. За кулисами — по указу горбачёвского Прогресса — борьба с наркоманией, НО по сути, фестиваль организовывал американский продюсер Doc McGhee, с которого за спиной тянулся судебный шлейф по кокаину. Парадокс? Добро пожаловать в перестройку. В Лужниках собрались сто тысяч душ — не считая тех, кто карабкался на деревья, фонари и моральные ориентиры. Это был первый легальный способ в СССР громко заявить: «мы вашу культуру *** не просто знаем — мы ей болеем». Как в той песне: «Гудбай, Америка, о...», — только теперь эта Америка прилетела сама, с гитарами и подводкой. Перед толпой прыгали Skid Row, Cinderella, Bon Jovi. Сцена дрожала от перегруза, точнее не сцена — а плаха для идеологии. Пиво — тёплое, футболки с логотипами — подпольно, как когда-то — синглы Deep Purple, передаваемые через таможню в корке от сыра (и такое было). Теперь — наша эра и фестивали где-то в Подмосковье, дрон-шоу и QR на входе Давайте взглянем на современную фестивальную Россию, август 2025. Где мы? Кто мы? Да вот же: В Никола-Ленивце на Signal Festival молодёжь, похожая на тикток‑буддистов, слушает эмбиент под лес и обсуждает, у кого модульный синтезатор дешевле. В Крыму, на «Тавриде», под бодрое чтение 25/17 в небо взлетают лазеры, словно надежды на независимую культуру. Палатки Росмолодёжи чинно выстроились рядом с VR-куполами — чтобы цифровая реальность, не дай бог, не оторвалась от методички. Атмосфера — между корпоративом и рейвом по ведомственному согласованию. В Питере, у моря — Пикник Афиши, где дрон-шоу рисует в небе хэштег, а на сцене «Френдзона» поёт про грусть, которую можно впихнуть в сторис. Публика? — В 1989: худой химик из Мытищ, который впервые увидел чернокожего вокалиста. — В 2025: энергичный UX-дизайнер с татушкой в виде QR-кода, который получает зарплату за то, что придумывает шрифт для новой пельменной. (Про Лебедева, который отсасывает сам у себя мы здесь писать даже не собираемся) Мир изменился. Но не совсем Что же случилось между Ozzy на сцене в Лужниках и диджеем, крутяющим Lo-Fi в лесу с арт-инсталляцией из мха? Идея ушла. В 1989 всё было про идею: разрядка, пацифизм, ощущение, что мы врываемся в большой мир. Сейчас — про атмосферу, вайб, соцсети, визуал, перформанс. Всё красиво, даже слишком. Всё корректно. А где-то — слишком безопасно. Если тогда за фестивалем стояла революция, то теперь — брендбук. Тогда — рок как вызов, теперь — музыка как услуга. Но, черт возьми, оба варианта нужны. Потому что сейчас человек хочет не сломать систему, а перезагрузиться от неё на выходных. ФАКТЫ - В 1989 году вход на Peace Festival был бесплатным — за билеты платили лишь иностранцы. - В 2025 году — фестивали с бэкстейджем, NFT-проходкой и партнёром из телеком-сектора. Разница? Только в том, что тогда музыка — открывала занавес, а теперь она — интерьер. P.S. И всё-таки музыка жива Мир изменился. Да, теперь вместо лозунга Rock against drugs — цитаты из «Инстасамки». Но — это по‑прежнему сцена, по‑прежнему молодость, по‑прежнему звук, который врезается в август. Просто теперь этот звук — в FLAC, а не на кассете. И пусть. — ваш петербуржец с трубкой, не отрицающий ни драм-н-бейс, ни Оззи, и втайне надеющийся, что когда-нибудь ещё дроны в небе снова нарисуют слово “Мир”. Только без упоминаний спонсора. #OpenAir #ИсторияФестивалей #ПетербуржецСТрубкой