Лишь по прежнему плакала старая мать и широкая степь волновалась.

Разбудил меня стон в эту лунную ночь, Предо мною цыганка стояла И просила она, чтобы я ей помог, У костра её дочь помирала. Я пошёл в след за ней, хороша и бледна, На лохмотьях цыганка лежала, Из-под шали цветной, из груди молодой Кровь горячая струйкой бежала. Наклонился над ней, губы стали шептать: «Ой, как сильно его я любила. За измену его, за неверность ко мне Я по ручку кинжал в грудь вонзила. Он ушёл от меня, он не любит меня, Он ушёл в оренбургские степи, Но цыганская кровь горяча и горда, Не оденет позорные цепи. Наклонился ближе к ней, перестала дышать На востоке заря занималась, Лишь по прежнему плакала старая мать И широкая степь волновалась.