Виктор Цой и Группа КИНО В Витебске 1989 (Полная Версия)

9-11 мая 1989 года Летний амфитеатр Оператор Светлана Борисевич Светлана Борисевич Организатор концерта «Все происходило в конце 80-ых. Я была малолетка с хвостиком, дура дурой… Сначала работала в клубе большого завода, а потом ушла в гастрольный театр, и первое условие, которое я поставила там, было то, что мы приглашаем на гастроли группу „Кино“. Так, соответственно и появилась эта пленка. Концерты шли пять дней. С гостиницами были проблемы, и никакая группа „Кино“ там не могла найти места. Но мы что-то нашли, и вот в ночь они наконец-то прилетали, и мы выслали за ними машину – „Чайку“. И так они оказались в Витебске. Было всего пять концертов – сперва один концерт, потом два дня по два концерта. Я умудрилась получить на руки камеру, отмашку Юрия Белишкина и смогла сделать судорожную съемку, которая была ценна лишь тем, что музыканты получили ее сразу – уезжая. Музыканты „Кино“ были офигительно роскошны… Они были холеные, и в них очень чувствовалось западное начало. У всех были роскошные прически, волосы, одежда. Мы там еще все рядом не стояли и были уровнем пониже. Одеты они были во все черное, это было так стильно… Самое интересное, что мы смогли по городу ездить в „Чайке“, но на концерт приехали на „Икарусе“, потому что автобус толпе было сложновато блокировать. А толпа была огромная. Я их поснимала немножечко во время репетиции и в ресторане. Они были комфортные, немного отстраненные. Камера моя была жутко тяжелая, она весила одиннадцать килограммов, и я все время боялась выпустить ее из рук, она стоила пять тысяч долларов, стоимость машины… И мне Каспарян помогал ее носить. Все таращились на нас – сначала на „Кино“, потом на эту камеру и того, кто ее заносит. Камера такая была одна. Это была собственность крупного завода, богатого предприятия, мне ее принесли втихаря и за мной ходили следили – чтобы я с ней не рухнула, потому что потом можно было смело квартиру продавать. Мне очень запомнилась концовка записи – финал. Мы заехали в гостиницу, ребята сидят на диване, я через простенок снимаю их, перевожу камеру на стол, Юра Белишкин пишет на белой салфетке: „Я люблю „Кино“, – и бросает на нее гвоздику, я вновь перевожу камеру на простенок, где видны ребята, Белишкин подносит к объективу камеры огонек зажигалки, и голос за кадром: „Все…“»