Юрий Пименов – идеалист ХХ века. Романтик и академик | Лекция Елены Воронович| Третьяковская галерея

Сам он называл свою манеру письма «реалистический импрессионизм». Рабочие на заводе, женщина за рулем авто, люди, идущие по улицам города, молодожены – изображал на своих картинах простые будни, завоевывая любовь зрителей разных поколений. О том, какие художники повлияли на молодого Пименова, с кем он учился во ВХУТЕМАСе, как его творческая манера поменялась со временем, а также о самых известных картинах художника рассказывает старший научный сотрудник отдела живописи 1-й половины XX века Третьяковки 00:33 Смог изобразить само время 01:50 Где он родился и вырос? 02:06 ВХУТЕМАС и первые выставки 03:09 Общество художников-станковистов. Журнальная графика 04:38 Иллюстрации. Мастерство иронии и насмешки 07:15 Полотна о войне 08:03 Работы на тему спорта 10:29 Пименов – гражданин мира 12:13 Афиша к немому х/ф «Пышка» 13:18 Индустриальные картины. «Даешь тяжелую индустрию!» и «Цемент» 15:40 Преображающаяся Москва в работах Пименова. Портрет архитектора А.Бурова 18:34 Первая зарубежная командировка. Картина «Италия» 19:57 Судьба советского искусства 21:30 Трудные 30-е. Переосмысление стиля 23:47 Картина «Новая Москва» 25:47 Изображение героики войны через ежедневный труд 27:00 Серия «Новые кварталы» 28:21 Любовь к дождю 29:53 «Говорящие натюрморты» __ Любил Левитана, Сомова, Бенуа; Ренуара, Дега, Моне. Еще студентом участвовал в выставках, публиковал работы в журналах. Н.Чернышева: «уникальный случай в истории нашего искусства: художник последовательно, планомерно уничтожал свои ранние работы. Дело доходило даже до того, что Пименов выменивал те работы, которые уже были в музейных собраниях, на более поздние свои вещи, написанные в новой стилистике. Выменивал и уничтожал! Мы думаем, это результат творческого кризиса, из-за которого художник кардинально пересматривает свое раннее творчество. Он резко отрицательно относится к тому, чем был воодушевлен в 20-е. Это и творчество немецких экспрессионистов, и поиск нового художественного языка, который создавали остовцы, называя его новым реализмом. Пименов все это отверг. И уже в начале 30-х с ним происходит чудесное превращение. Для примера можно сопоставить, скажем, “Инвалиды войны“ и “Новая Москва“. Но я бы не назвала это политическими веяниями. В какой-то степени это могло быть связано с критическими выступлениями в прессе в его адрес в 20-50-е. Был чрезвычайно эмоциональным, и если на кого-то критика производила меньшее впечатление, на него, возможно, она влияла сильнее... У нас на выставке представлено воспроизведение одной из утраченных работ — “Бег“, по поводу которой в прессе были негативные отзывы. Даже спортсмены художника упрекали. Тогда пресса обвиняла художника в формализме, в 30-е — в увлечении импрессионизмом». В 1931 женился на машинистке-стенографистке Наталье Бернадской: “Она была моделью, особенно мне необходимой тогда, когда я старался отойти от схем моей юности и выразить то живое и теплое, что мне открывалось вокруг. Да и потом, многие годы я не мог обходиться без нее“. Но вместе со счастьем пришли испытания. После укуса бешеной собаки Пименов тяжело заболел, его состояние было критическим — ожидали худшего. Он выкарабкался, но разбитый физически и морально, не мог работать. В том же 1931 ОСТ прекратил свою деятельность, и часть художников, в том числе Пименов, создали группу “Изобригада“. Они открестились от “мелкобуржуазного и буржуазного влияния“, ратуя за “укрепление пролетарского сектора в искусстве“. Пименов считал, что “не станковизм, а публицистика... острота и ударность фельетона... патетика и сатира сегодняшнего дня должны определять искусство СССР“. И его гротесковая графика была очень востребована в журналах. Но в 1932 законодательно запретили все художественные объединения, и, едва родившись, “Изобригада“ распалась. Дочь художника: “Это были годы борьбы с формализмом. Папа много работал в графике — книжной и журнальной, а потом — как отрезало! Появилась та знаменитая статья о формализме, и у него не стало вообще никакой работы. Это был очень тяжелый для него период: стресс, депрессия, он просто был не в состоянии работать целый год. Мама кормила семью, работая стенографисткой, а он выходил из депрессии очень тяжело — вероятно, именно в то время он как раз что-то и уничтожил. Я думаю, стресс был не только от невозможности работать. Пришло осознание того, что случилось со страной. Когда произошла революция, наверное, как многие молодые люди, он ее воспринимал как что-то новое, какое-то движение, что-то свежее. А потом пришло понимание, что все совсем не так, как ожидалось. Это переломный 1931-й. После года безработицы у отца изменились и взгляд на мир, и рисовальная техника — ушла из графики жесткость, пришел импрессионизм“. С 30-х работал как театральный художник («За тех, кто в море» Лавренёва, 1947, Малый театр; «Степь широкая» Винникова, 1949, ЦТСА); художник фильма «Кубанские казаки» (1950). Награждён орденом Ленина.