Поездка

Наверное, в поездках смысла нет, Когда понятна общая картина – В конце концов, единственный билет До станции «Кладбищенская глина» Нам выдан в кассе равнодушных звёзд, И в точку уходя мало-помалу, Вагончик-жизнь, куда бы нас ни вёз, В итоге, к одному придёт вокзалу… Но похотью к походам мы грешим – И мечемся по глобусу как бесы, Хотя, – что Акапулько, что Ишим – Лишь задники одной и той же пьесы. Не сетуя на трудности пути Между рассветом и вороньим граем, Мы как бы в даль пытаемся расти И в карты с ней как с шулером играем. Нам исповедь попутчика близка Под пьяный храп с откинутого ложа, Пока в окошке прежняя тоска Растает как шагреневая кожа. И, папироску горькую паля, Мы тонем в небылицах незнакомца, Как тонут в пролетающих полях Остатки догорающего солнца. Мы тонем – в этих низких небесах Деревнях. Полигонах и погостах. Руинах лагерей. Святых местах. В безвременье начала девяностых. Из отворенных вен течёт портвейн. Взрываются мосты. Мелькают лица. И мы – отребье голубых кровей – Никак не можем всласть наговориться Мы едем! Да! В далёкие края! Мы меркнем. Мы теряемся из вида, Где синие вонзились якоря В тюремные наколки инвалида. Где, освещённый чахлым огоньком Фонарика. А может, идеалом? Мальчишка от родителей тайком Читает «Спартака» под одеялом. Где можно и дружить, и драться всласть, Где первые стихи – ножом по парте… Который век, рыдая и смеясь, Я еду в том раздолбаном плацкарте, Где все мои – скандалят и поют – Ожившие для праздника и горя. Мы едем вместе. Кажется, на юг. Где в первый раз – опять – увидим море.