Сергей Калугин - Туркестанский экспресс

Кельтский дом, Нижний Новгород, Туркестанский экспресс И вот я вышел из дома, освоив науку смотреть. Я посмотрел на мой город, и город был тусклым, как смерть. Все изменилось, пока я учился читать Имена, Чужое небо, чужие дороги, чужая страна... И я подбросил монету, сказав себе: “Зло и добро“. Монета весело встала три раза подряд на ребро. И я проверил карманы - нож, спички и карта небес, И за подкладкой - плацкартный билет на туркестанский экспресс. Вокзал сначала был полон, а к ночи совсем опустел, А я забыл разузнать, сколько нынче берут за постель. И мертвый голос, как пойманный ангел, метался в дверях И говорил о ненужных мне стрелках, платформах, путях... И я купил папиросы, и после в буфете вино, И полупьяный буфетчик спросил меня, глядя в окно: “Послушай, милый, ты точно ли знаешь, что делаешь здесь?“ А я ответил: “Следящий, я жду туркестанский экспресс - Последний в этом году Туркестанский экспресс“. Подали поезд, и я отыскал свой девятый вагон, И проводник попросил документы - и это был Он... Он удивился - зеленая форма, на что так смотреть? А я сказал: “Господин мой, я здесь! Я не боюсь умереть!“ И я ушел, и включился, когда проезжали Уфу, И мне какой-то мудак все объяснял, что такое кунг-фу, А с верхней полки сказали: “Надежней хороший обрез“. А я подумал: “Я все-таки сел в туркестанский экспресс - Последний в этом году Туркестанский экспресс!..“ И под остывшим титаном стакан громыхал словно цепь, А за багровым окном начиналась Великая Степь, И проводник подошел и сказал мне: “Возможно, ты прав. И если так, то поближе держись - я покидаю состав!“ И я не помню прыжка, помню только удар о песок, Потом он был впереди, я хромал и мы шли на восток. Потом он сел на траву возле ржавых заброшенных рельс, И он сказал: “Будем ждать. Здесь пройдет туркестанский экспресс - Быть может, первый за век, За весь этот век!..“ Он первым прыгнул на буфер, я повис на каких-то штырях, И кто-то вышел курить - меня втянули в вагон на руках. И мне сказали: “Расслабься, жить будешь! Влупи из горла! Она была в двух шагах, но в этот раз ничего не смогла.“ Потом цепляли почтовый, потом проезжали Уфу... И я ушел, и включился, и поезд вкатился в Москву. Я посмотрел на мой город, и город был новый, живой. И кто-то тихо сказал: “Получилось. А ты смотри - получилось! Ну что, с возвращеньем домой, Туркестанский беглец. С возвращеньем домой!“