Оглядываясь по старой привычке,
Я иду, на замерзших плевках скользя,
Узким лбом утыкаясь в таблички
«Смотреть можно — трогать нельзя».
И мне холодно. Мне по-прежнему холодно.
Я узнал то, что не должен был знать.
Я вспомнил все то, что был должен забыть.
Мне уже разрешили писать
На стенах моей камеры «Мы не рабы».
Но мне холодно. Мне по-прежнему холодно.
Восстанавливая себя, словно страну,
Пережившую оккупацию,
Я уже слышу как щелкает кнут,
Ускоряя мою акклиматизацию.
И мне холодно. Мне по-прежнему холодно.
Я мог бы лежать невзорвавшейся бомбой,
Греясь под тяжелой шубой...
Но я не умею ставить пломбы
В сгнившие до основания зубы.
И мне холодно. Мне по-прежнему холодно.
Хотелось бы знать — кто я теперь?
Я жду врача, в палате сидя...
Но только кто бы ни вошел в мою дверь,
Всегда — не тот, кого хотелось бы видеть.
И мне холодно. Мне по-прежнему холодно.
= 1988 =