Пушкин “Осень“ (“Октябрь уж наступил...“) из фильма “Вновь я посетил...“ (1982)

Скульптуры Л.Баранова. Музыка С.Прокофьева. (все сцены из фильма: Фильм целиком: Смоктуновский о стихотворении “Осень“, написанном во вторую Болдинскую осень (1833 г.), о актёрском вдохновении , экранизации “Идиота“, роли жены, плохом сценарии “Гамлета“ и отсутствии разбора роли с Козинцевым “Пушкин в «Осени» ставит чрезвычайно амбициозную задачу: пытается изложить в стихах самую прозаическую, парамедицинскую теорию представлений о физиологии и о психологии воображения. Описывает, каким образом и у него (Пушкина), и у других людей в принципе начинается это «волнение», из которого потом рождается поэзия. Указание на это скрыто в смешной рифме: «таков мой организм — прошу простить невольный прозаизм». Мы в постфрейдовской эпохе и если спросить, как устроена душа или психика, сразу думаем о сознании и подсознании. Для А.С. , как и для многих поколений многих веков до него, человеческая психика, душа была устроена совершенно иначе. Она делилась на 3 способности: рассудок, память и воображение. Если у рассудка и памяти место было стабильное (рассудок всегда находился на вершине пирамиды, а память занимала, может быть, не такое почетное, но очень надежное и стабильное место), то с воображением дела обстояли хуже: его то считали очень важным, то, наоборот, очень опасным. Воображение и память относились к низшим способностям души, потому что считалось, что воображением и памятью, во-первых, наделены и животные, а во-вторых, потому, что воображение (и это очень твердо, начиная с античности) связывали со страстями. Именно страсти подогревают воображение. И поэтому значительная часть христианских богословов говорила, что, конечно, рассудок на первом месте, память тоже очень важна, а воображение надо держать на привязи. И здесь возникали устойчивые метафоры поводьев, уздцов, поводка. Потому что воображение устойчиво сравнивали либо с лошадью, бешено несущейся, с конями, либо с собакой, гончей собакой или псом-ищейкой, охотничьей собакой, которая у памяти берет образы и приносит их рассудку. Образы и соседа, который едет с гончими псами на охоту, и собственно конная прогулка самого А.С. — они уже начинают намекать на некоторую довольно устойчивую метафорическую традицию, которая связана не только с житьем в русской деревне зимой, но и с традицией описания воображения. По более традиционному взгляду, есть рассудок и память, между ними работает воображение, которое , подчиняясь рассудку, у памяти берет необходимые образы и приносит их рассудку; или комбинирует образы, которые есть у памяти, но, опять же, подчиняясь рассудку, чтобы не присоединить к торсу прекрасной женщины хвост ужасной рыбы, как писал Гораций в «Науке поэзии». Если баланс соблюден, то воображение человеку полезно. Если баланс не соблюден, если воображение перегрето страстями, например религиозным энтузиазмом, если воображение вообще срывается с поводьев, то человек либо сходит с ума, что очень опасно (кстати говоря, в «Пиковой даме» это и происходит), либо иногда воображение срывается с поводьев не всегда, а только ночью, когда мы спим, и тогда начинаются эротические фантазии, что тоже нехорошо, ну, и разные греховные мысли. Поэтому, конечно, неплохо бы брать воображение под уздцы и ночью тоже, но богословы понимают, что это не всегда получается, поэтому греховные сны — это не самое страшное прегрешение. Так вот, реабилитация воображения начинается в конце 17 в.; в 18-м выстраивается стройная и, на мой взгляд, А.С. наиболее симпатичная картина, согласно ей сначала приходит рассудок и намечает некоторый план будущего «сочинения», а потом призывает на помощь воображение, и оно вызывает некоторые образы или фантазии, и эти фантазии расцвечивают этот предварительный рассудочный план. Память всегда находится на надежной «задней скамейке», и именно из памяти воображение и черпает эти образы. Потом начинается романтическая эпоха; романтики, естественно, подвергают сомнению полезность рассудка, забывают про важность памяти, и начинается эпоха тотального расцвета воображения, когда только воображением и определяется талант поэта. Но на сцену выходят медики, не отрицаюзие важности воображения для поэзии, но говорящие, что оно и неизменно сопутствующие ему страсти очень опасны. Личный врач Шелли писала ему: «Вы сведете себя в могилу своим воображением, прекратите писать стихи, если хотите остаться в живых». Но тот естественно, не прекратил и умер очень рано, как и многие другие талантливые поэты. врачи-романтики говорят о том, что страшный разгул воображения может привести к гибели, и пытаются вывести некоторую модель здравой работы с воображением, которую А.С. и начинает описывать в «Осени». Для начала он, перебирая сезоны, выбирает тот сезон, то время года, когда его жизненные силы находятся в полном равновесии. Они не сжаты зимой, не разнежены летом, не перевозбуждены весной, они в некоторой такой равномерной ситуации, когда он их держит под контролем“ (